Де жавю

Проклятый мороз. Всё замерзло ну просто насквозь. Ёмаё, такое впечатление, что даже волосики на ногах превратились в малюсенькие сосульки. Про свой гастрономический набор для ужина холостяка: два яйца и сардельку (метафора), Петрович старался не думать. И по возможности двигаться таким образом, чтобы не задевать то место, вдруг ещё звон услышит. Хотя тогда в принципе всё, можно и подыхать на этом лютом морозе. Жизня кончилась.

Так в раздумьях о бренности бытия, Петрович доплыл по океану снега и ветра к светящемуся маяку в виде ярких дверей гостиницы. Ура, ура. Что может помочь сейчас озябшему и одинокому командировочному в этот ненастный вечер, эхх, конечно добрая рюмка ледяной водки грамм на пятьдесят и беззащитно лежащий на тарелочке солёный огурчик. Именно солёный, а ни какой-нибудь маринованный. Хотя в принципе горка из квашеной капусты, с приятным хрустом поддающаяся зубам, тоже подойдёт.

Тёплые объятия холла гостиницы сделали своё магическое дело. По носу, потом по щекам и ушам забегали маленькие мурашки, слегка покалывая кожу, оттепель. Вот, а теперь пятьдесят, и можно перевести дух. Петрович решил даже в номер не идти, сразу ринулся в бар. Кто ни разу не был в командировках, тот не знает, какое значение имеет это место для любого проживающего в гостинице. Это как пристань, куда приходят корабли, а точнее всегда возвращаются. Как спасательный круг, за который хватается, каждый у которого кончилось бухло в номере. Да-да. Все думают, что самые умные и набирают всякого рода стеклянных емкостей в надежде, вот теперь достаточно. А что происходит на самом деле? Тоже что и дома — мало! И вот тогда приходит на помощь этот самый спасательный круг в виде круглосуточного обслуживания многоуважаемых гостей нашего города. Дорого, да, а что делать?!

Так вот, чем ещё является бар? Ах да, это ещё и аптека. Какая-какая, утром вы, где лечитесь? Оооо. Кофеёк, пивко, минералочка, чаёк и т. д. Одним словом все, что может хоть как-то унять организм, взбунтовавшийся от раннего подъёма в состоянии похмелья. Петрович не был пьян, он не собирался напиваться, в планах так же не было проводить вечер в баре. Он просто хотел хлопнуть рюмашку, хрустнуть чем-нибудь вслед ледяной и одновременно горячительной жидкости, а после отправиться почивать в своих одноместных полатях за номером 414. Ах, если бы Петрович знал, какое сумасшествие начнётся уже очень скоро.

— Саня, для сугреву, — Петрович удобно расположился на неудобном барном стуле.

Саня, это бармен, понимающе хмыкнул, и как по волшебству перед Петровичем нарисовалась стопка водки на полтинничек, а следом маленький, слегка сморщенный огурчик. Неплохо иногда иметь в знакомых знакомого бармена. Ещё бы, Петрович бывал в этой гостинице неоднократно, и знали его здесь почти все.

Очень важно, что бы водка была ледяная. Петрович всегда настаивал, да и сам постоянно практиковал, водка должна пролежать в морозилке три дня. Тогда она из горькой превращается в ледяной терпкий мёд. Вот и сейчас, опрокинув стопку, он почувствовал, как жидкость не бухнулась в пузо, а медленно сползает по пищеводу, согревая его нутро лучше всякого чая. Принципиально при этом не открывать рот, а то весь эффект насмарку.

Всё, теперь можно медленно выдохнуть и следом откусить огурчика. Ополовинив овощ, Петрович блаженно захрустел и откинулся на спинку.

— Ну чё Саня, много народу у тебя сегодня согрелось?

— Неа, . . .

— бармен вопрошающе занёс заледенелую бутылку над пустой стопкой, — совсем почти никто. Всё больше чай, или кофе. А, ещё глинтвейн.

Петрович проиграл в голове композицию борьбы «за» и «против», и всё же отказался от второго захода. Отрицательно помахав головой, он достал сигарету.

— А зря. Я вон отогрелся.

Саня улыбнулся:

— Чего греха таить и мне такой вид согрева больше по душе (Петрович понял, что нужно слышать по карману). Только один клиент, если можно сказать, греется, — он кивнул в угол бара.

Петрович развернулся. За самым крайним столиком, заставив перед собой практически всё его пространство пустыми рюмками, восседал весьма интересный молодой мужчина.

— Давно сидит?

Саня метнул взгляд на часы:

— Часа два, — наклонившись поближе к Петровичу, — странный какой-то. Вроде приличный с виду, при воздухе, а такую ересь несёт.

Петрович вопросительно глянул на бармена:

— Всё ищет какого-то помощника, какое-то важное дело. Какие-то возможности упущенные, он себе не простит, осталась только ночь. Бред короче. Самое главное не пьяный, хотя и употребил не мало.

— Перемерз, — Петрович цокнул языком, — с ваших мест станется. Я вон сегодня едва последние мозги не отморозил. Ладно, Саня как говорят рыбаки не хвоста не чешуи. В твоём случае, не мелочи, не пустых не стаканов тебе.

Приняв от Петровича расчёт, Саня стал убирать со стойки. Однако Петровичу не суждено было уйти. Как только он спустился с барного стула, одновременно матеря не удобную спинку и занывшую спину, как перед ним нарисовался гражданин из угла бара.

Не дав сказать Петровичу хоть слово, из гостя вырвался поток:

— Добрый вечер. Как хорошо, что я Вас застал. Прошу на пару слов. Всё пять минут. Всё за мой счёт. Я вас не задержу. Прошу вас. Я уверен, вы тот, кто нужен. Я в крайне затруднительном положении. Прошу Вас уделите мне время. Молодой человек (бармену) повторите. Я не переживу отказа. Мне тоже (опять бармену). Вы увидите, что ничего страшного.

И так далее. Одним словом, не успел Петрович моргнуть, как уже сидел за столиком сумбурного молодого человека с рюмкой ледяной водки.

Через час, может меньше, может и больше, Петрович порядком захмелев, втолковывал своему новому знакомому:

— Вован, на хрена тебе эта баба сдалась?

— Она красивая. Она такая, такая, меня от неё просто колотит.

— В смысле тошнит?

Вова опрокинул рюмку и, не закусывая, уже в принципе не первую, промычал, схватившись за грудь:

— Не, ну типа влюбился я что ли.

— Аааа, Бог помощь, — Петрович повторил маневр опустошения рюмки, кликнул бармена, — Саня, есть ещё ледяшка?

Со стойки бара донеслось бодрое «а то», и Петрович успокоился, значит продолжаем. А продолжалась собственно нормальная такая пьянка. Вован понравился Петровичу. Молодой, горячий, он пришёлся ему по душе. И выпить мог, а это знаете ли не каждому. Да к тому и соседями они оказались по этажу.

— Блин, да забей ты на неё, ну чё тебе баб мало. Ты вон, какой красавец. Ну не дала тебе, подумаешь.

— Петрович, я тебя уважаю, но ты сейчас не прав. Ты бы только её увидел, ты сам бы загорелся. Я ведь тоже хорош. Нет что бы, значит, с самого начала с ней по мягче что ли.

— А ты вспомни, как ты её гонял.

— Так я это

— Ага, работа такая.

— Ну да.

Ещё выпили.

— Ты, получается, думал, что . . .

бегаешь тут каждый день, так и все значит должны как угорелые мотаться?

Вова понуро кивнул головой. Петрович вздохнул и налил водочки:

— Так и не парься.

— Нет, нет, как раз сегодня последняя возможность. Петрович, я тебя прошу, помоги мне. Я специально её в командировку вызвал. Бля, если бы она ещё только Вальку с собой не притащила. Ну, поможешь?

В очередной раз, выслушав план Вовы, Петрович наотрез отказался. Что бы он ещё раз сегодня высунулся на улицу, да не в жизнь. А если его, как банального хулигана, менты приберут? Неа, фигушки. Вован уговаривал его ещё пол бутылки. Вот не зря он так Петровичу понравился, не зря, всё же уболтал.

Женщины быстрым шагом, насколько позволяли небольшие сугробы на тротуарах, шли к гостинице. Её было уже видно, сквозь метель. Как и все пешеходы в этот вечер они стремились как можно быстрее попасть в помещение, в любое. В данном случае не просто помещение, но и место ужина с ночлегом. Когда же до ограды отеля оставалось не больше пяти метров, на их пути объявился какой-то тип с замотанным шарфом лицом. Быстро прорвавшись через метель,

женщинам был предъявлен какой-то предмет, напоминавший нож:

— Быстро, сумочки свои.

— Ааа Какие сумочки?

— Чё, тупые, сумки сюда.

Не успели женщины опомниться, как у одной из них сумку вырвали из рук, а ко второй потянули руки.

— Давай, порешу, ну!

Наконец то и вторая сумочка была изъята неожиданным грабителем.

— Рты закрыли. Будете орать, найду.

С этими словами, налётчик стал отступать в снежную кутерьму.

— Наташа, он уходит! Чего мы стоим? За ним, быстрее!

Женщина, к которой обратились по имени Наташа, откровенно стучала зубами. Но совсем не от холода, а от страха.

— Валя он же с ножом, нож у него. Милиция, полиция, ну кто-нибудь, по-мо-ги-те!

Пока Наташа кричала в пургу о помощи, Валентина ринулась в след исчезающему похитителю. Боялась она не меньше Натальи, однако в её сумочке было всё. Документы, деньги, билеты, косметичка, наконец. А этого подлеца ещё можно было рассмотреть сквозь воющий снег. Валя приказала себе не бояться и в несколько быстрых шагов нагнала злоумышленника, который особо и не торопился исчезать с места преступления.

— Стой, стой гад!

Грабитель развернулся к Валентине, и начал было:

— Ешь твою медь, давай бы — и в этот момент в него со всего размаху налетела Валя.

Наталья стояла посреди бушующей зимы и самым натуральным образом ревела. Обидно было до невозможности. Ну как же так последний вечер командировки и такая глупейшая ситуация.

— Наташа, Наташенька, что с Вами?

Женщина развернулась к позвавшему её прохожему и разревелась ещё больше:

— Владимир Николаевич, — Наташа упала на мужское плечо обильно орошая его слезами, — Владимир Николаевич, там, Валя, наши сумки, грабитель, Валя, он убежал, а она за ним, а а у него нож, а я как дура тут

Владимир Николаевич, взял в ладони зарёванное лицо Наташи, очень сильно сдержался, чтобы не расцеловать его прямо тут на морозе, всё же решил довести до конца спектакль:

— Куда они побежали?

— Туда, — Наташа махнула в метель рукой, — может милицию?

— Стой на месте, ни кого не вызывай. Я сейчас.

Вова знал, куда нужно бежать и побежал не совсем сторону туда, куда показала его зазноба Наташа. Это и был собственно его план. Петрович выступал в роли грабителя, а сам Вова . . .

появлялся на месте заварушки в самый подходящий момент на белом коне и красивым плащом героя, гордо развевающимся у него за спиной. Задумка конечно банальна, но что оставалось делать? Пока всё шло по плану. Только вот погоня со стороны Валентины выбивалась из общей стратегии, вот же неугомонная, но так может и лучше. Ещё и её спасёт от налётчика. Оставалось только догнать Петровича, выручить Валю, максимально натурально отметелить вора и вместе с сумочками вернуться к благодарной Наталье. То, что благодарность случиться, Вова почти, что был уверен.

В условленном месте, где они сговорились с Петровичем осуществить «передачу» сумок, наблюдалась весьма выбивающаяся из плана картина. По заснеженной земле катался Петрович, а сверху на нём восседала Валентина, ожесточённо охаживающая его бока кулачками и коленками.

Пока Петрович ждал женщин, он раз сто пожалел о своём согласии в этой дурацкой затее. Сидели бы сейчас с Вовкой, водку хлестали. Ну, какого чёрта он подписался? Холодно стало практически сразу. Как и не было выпито немало водки. Да где их носит, самим не холодно чоли? Ладно, они на свидания опаздывают, им, видите ли, положено. Сейчас, твою мать, где можно задержаться? Витрины магазинов разглядывать? Пулей в гостиницу!

Своих визави Петрович узнал по одежде, Вован их подробно описал. Ещё не хватило б на чужих женщин налететь. Хотя эти то, какие свои?

Петрович отработал, как положено. Женщины и не пикнули. Ретировавшись в обусловленное место, он сбавил ход и потихоньку двинулся вперёд. Вот потом было не понятно, может ветер голос поменял, или может ещё чего. Но услышав:

— Стой, стой гад! — Петрович обрадовался, что Вован так быстро его нагнал. Сейчас избавиться от хабара, и свалит в бар греться.

Но Петрович успел произнести «Ешь твою медь, давай быстрее заканчивать с этой бодягой» только наполовину. Так как в него, словно ядро, влетела статная молодуха.

ЧТО нужно было делать, Вова представлял слабо. Помощь требовалась, но совсем не тому, кому полагалось. Валя крепко вцепилась в Петровича, щедро осыпая того ударами. Пара гладиаторов кувыркалась на снегу, однако Валя была явным лидером развернувшейся баталии. Постояв ещё секунду, Вова бросился в гущу событий. Разумеется, выручать Петровича.

— Владимир Николаевич, — увидев подоспевшую подмогу, Валя поднажала, — Владимир Николаевич, держите его. Вместе мы скрутим этого гада.

Воодушевлённый крик Валентины поддержал Петрович, жалобно что-то проблеяв. Очевидно прося скорой помощи от этой взбесившейся молодки. Вова набросился сразу на обоих. Одновременно сбрасывая Валентину с Петровича и занимая её место. У него этого получилось замечательно, через секунду он сидел на груди поверженного бандита, а Валя валялась в ближайшем свежем сугробе, по пояс в нём утонув. По чудовищному стечению обстоятельств, сугроб поглотил Валентину именно верхней частью её молодого и сильного тела. То есть на свет Божий были представлены только подол дублёнки, крепкие ягодицы и обтянутые сапогами икры.

— Вальку не помял?

Петрович выплюнул кашу из снега:

— Да шо ей сделается.

— Я сейчас её спроважу.

— Да уж постарайся.

Тем временем запыхавшаяся Валентина освободилась из снежного плена:

— Владимир Николаевич, сумки. Этот гад забрал у нас с Наташей сумки.

Вова крепко прижал неподвижного Петровича к земле:

— Валя, бегом в гостиницу, вызывай полицию.

— А сумки?

Пришлось на Валю гаркнуть:

— Да вызывай ты ментов, сумки нужны как вещественные доказательства.

После таких слов Петрович яро начал сопротивляться, какие на хрен вещ доки, какие ещё . . .

менты. Пришлось Вове легонько его пхнуть коленом, мол, всё в порядке.

— Ага, я сейчас, держите его Владимир Николаевич, ууу скотина.

Валя исчезла. Но тут же появилась снова.

— Ну что ещё!!! — Вова был вне себя, он чуть было не стал помогать Петровичу подниматься.

Валя молча подбежала и прибольно ударила не состоявшегося вора носком сапога в правую ягодицу. Петрович естественно взвыл благи матом, а Валя его попотчевала в довесок крепким словом:

— У падлюка, мало я тебе выдала, — но увидев разъярённое лицо Вовы, поспешила, — иду, иду.

Злой Петрович шёл в гостиницу десятой дорогой, не ощущая холода, мороза, зимы и правой стороны задницы. Вся его симпатия к Вовчику улетучилась, как и выпитая водка. Вот сейчас возьму бутылку в номер, напьюсь в хлам и усну. Может жопа не так болеть будет.

Добравшись до гостиницы, Петрович сдержал своё обещание. Взял в баре у ошалевшего бармена бутылку водки, три огурца и завалился к себе в номер. Залпом выпив грамм триста и уничтожив всего один огурец, Петрович лёг на левую сторону, спел колыбельную правой половине свой пятой точки, на которой уже начал расплываться синяк и уснул.

Но поспать ему не дали. Настойчивый стук в дверь вывел Петровича из спасительного забытья. Ну, кто там ещё, когда это всё закончиться! Дверь открылась и вместе с коридорным светом явила на пороге Вову:

— Я это

— Шо, опять? — в голосе Петровича было явное отчаяние.

— Неа, ты это, трахаться хочешь?

Хмм, подобный вопрос в данной ситуации был весьма интересен. Пожалуй, рассуждения «быть, или не быть» могли бы стать прекрасным поводом для хорошей беседы в компании собутыльника и пары бутылок водки. Промелькнувший настрой все же был мимолётен. В реальность Петровича вернула острая боль ниже поясницы, это он прислонился к стене своим задом в вышеописанных размышлениях. Вместе с болью пришла и злоба.

— Вова, иди как ты к известной маме. Хватит с меня твоих предложений.

Дабы подтвердить своё твёрдое намерение, Петрович хлопнул дверью своей кельи. Дверь не закрылась, нарушитель спокойствия, и виновник синяка на жопе успел просунуть ботинок под дверь.

— Петрович, извини. Правда и от всего сердца. Всё сложилось отлично. Мы сидим у меня в номере с девчонками и обмываем победу. Я уже целовался с Наташкой. Она выпила и совсем растаяла ко мне. Валька, конечно, мешает, но я не знаю, как её спровадить. Она пьёт, как лошадь. Совсем ничего не получается. Но Наташка сказала, что Валя уже пьяна и сама не прочь мужской компании. Осталось только организовать эту компанию и Валька с удовольствием. А кто здесь мой лучший друг? Конечно ты! Давай я заглажу свою вину. Валька нормальная баба и тебе будет с неё просто классно.

Поразительно. У Вовы, безусловно, был талант. Этот талант называется заговаривать зубы. К концу его тирады Петрович был уже в брюках, и он почти простил Вову. С трахаться ещё конечно не понятно, как там будет, а вот посидеть в компании и выпить, Петрович был полностью «за». Пить в одиночку он терпеть не мог. И выпитые полбутылки перед сном, не пошли совсем.

— Хрен с тобой, веди.

Номер у Вовы был зеркальной копией номера Петровича. Только плюс стоял дополнительный маленький диванчик. На нём, восседала Наталья. А на соседствующем стуле расположилась Валентина. Петрович сразу разобрался. Свою визави . . .

по снежной схватке он долго не забудет. Столик промеж дам был богато уставлен снедью и бутылками.

— Вот, прошу любить и жаловать, Петрович. Мой старый знакомец и наш с вами собрат по командировочному положению.

Наталья задорно рассмеялась:

— Просто Петрович? А имя?

— Да, — Валентина развернулась к мужчинам, — а имя?

Петрович улыбнулся:

— Просто Петрович. В мои годы уже можно себе позволить обращение по просто отчеству. Что празднуем, честная компания?

Перебивая друг друга, женщины начали рассказывать о своих злоключениях. Петрович уверенно удивлялся и восхищался случившемуся. И тому, как наглый вор пытался обобрать слабых женщин, и тому, как Валентина задержала грабителя до прихода основных сил в виде Вовы. И тому, как Валентина нанесла точный и мстительный удар по мягкому месту наглеца. На этом моменте Петрович особо усиленно восхищался храбростью Валентины, пряча под маской восторга приступ боли, закричавший в заднице. Об одном Валентина сожалела, что не участвовала при передаче грабителя в руки представителей правопорядка. Тут, конечно, версия Вовы был натянута. Менты однозначно должны были опросить свидетелей, то есть пострадавших. Тем не менее, Петрович знал, особенно по себе, что Вовчик может и мертвого уболтать. Так что праздник шёл полным ходом, без всяких подозрений.

После третьего тоста, которые чередовались в честь всех трёх участников событий, разомлевший Петрович рассмотрел своих недавних жертв налёта, так сказать, без верхней одежды. По мнению Петровича, было совершенно не понятно, от чего выбор Вовы пал на Наталью. Да, она была красива. Стройная фигура, красивая шея, светлые волнистые волосы, притягательные глаза, которые сейчас блестели при каждом взгляде в сторону Вовчика, но, сисек не было. У Петровича на этот счёт глаз был намётан. Полную и тугую грудь он мог рассмотреть, даже, если на женщине будет два тулупа. А тут не было. Жаль, так сказать, были бы здесь сиськи, отличная получилась бы баба.

Валюха, была словно наливное яблочко. Про таких говорят, кровь с молоком. Небо и родители щедро одарили эту представительницу прекрасного пола. Вот как раз с таких и рисуют настоящих русских красавиц. Статная, с приятными округлостями по всему телу, коса в руку, щеки румяные, глаза голубые и явный четвёртый размер натурально завершал облик своей хозяйки. Ай да матрёшка! Как её Вовчик не рассмотрел?

— Хорошо всё, что хорошо кончается, — Петрович стоял с рюмкой в руке, — однако я хочу отдельно поднять тост за смелость, твёрдость, преодоление в лице обворожительной и прекрасной Валечки. Валя, за тебя!

Виновница тоста зарделась, словно школьница, но свою рюмку выпила честно и до дна. Потом неожиданно встала и, и подойдя к Петровичу, чмокнула в щёку.

— Спасибо Петрович, ты настоящий кавалер, не то, что сегодняшние мужчины. Владимир, к Вам это конечно не относится. Я никогда не забуду, как Вы бросились ко мне на выручку.

Петрович поморщился сквозь понимающую улыбку. Ага, к ней. Если бы Вова не скинул Валю с него, синяк был бы не один и не на одном месте. Чёрт, Петрович вообще после этой схватки мог бы быть одним сплошным синяком.

— Володя, а что это мы тёплую употребляем? — Петровичу и правда надоело пить водку комнатной температуры, — может ледяшки?

— Ой, а что это? — женщины с неподдельным интересом смотрели на Петровича.

Он им рассказал о своём правиле пить только замороженную водку. После объяснений, женская . . .

половина единогласно осудила ситуацию, при которой гость вынужден приступать свои традиции. Как следствие в бар поступил звонок, обрадованному Сане. А уже через десять минут в номер торжественно внесли покрытую снежным инеем бутылку, от одного вида которой женщины пришли в восторг.

— Самое главное, не дать ей остыть, — Петрович лично вскрыл бутылку и налил всем по рюмке, даже Наталье, до этого пившей вино, — а то всё зазря.

Потом, а что собственно потом, потом принесли ещё одну. И на половине этой второй серии ледяшки, Петрович понял, собутыльники пьяны и уже не очень себя контролируют. Вова с Натальей вели себя весьма откровенно. Рука Вовы блуждала по правой стороне Натальи, где по идее располагалась её грудь, а сама Наталья поглаживала бедро Вовы, с каждым разом поднимаясь всё выше к его ширинке. Что ж, похоже, Вова добился своего.

Что же касается Валюхи, она тоже достигла кондиции пьяный собутыльник. Выражалось это в том, что она сидела, прижавшись к Петровичу рядом с ним на кровати, положив на его плечо руку, как старый приятель. Петрович и рад бы сам достигнуть идентичного состояния окружающих, но его отрезвляла сочная правая грудь Валентины, лениво и естественно лежащая на его плече. Опьянеешь тут. Следуя канонам жанра, Валентина вела с ним задушевную застольную беседу.

— Петрович, классный ты мужик. Я тебя уважаю. Давай выпьем за тебя.

Выпили. Темой речи Валентины было падение мужского племени ниже плинтуса.

— Ну что сейчас за мужчины, слизняки какие-то. Вон, в том грабителе, мать его, и то было больше смелости, чем вон ну хотя бы вон, чем в Вовчике.

В это время Вовчик отчаянно целовал Наталью. Та отвечала ему взаимностью, предоставив Вове всю саму себя.

— Ну, он же вроде, эээ, — пока Петрович подбирал слова, Валя его оборвала.

— Кто? Вова то мужик? Да хрен бы он побежал за ворюгой, если бы не хотел на Натаху впечатление произвести. Я же знаю, как он на неё запал. Наверное, обделался сначала, но видать чесалось у него между ног на Натаху шибко, раз решился.

— Ну, решился всё же?

— Вооо, ВСЁ ЖЕ! Мужик не должен межеваться! Всё и сразу! Где они сейчас такие?

— А тебе я так понял не слабо решиться на поступок?

— Мне? — Валентина вскинулась, — ваще не слабо.

— Да ладно тебе, Валюх. Ты тоже, небось, испугалась по началу. Всё-таки мужик, с ножом, против слабых женщин.

— Мне слабо? Ты меня Петрович совсем не знаешь. Я не знаю что такое слабо. Не так воспитана.

Блин, а вдруг. Петрович рискнул:

— А слабо вот так сейчас взять и поцеловать не знакомого мужчину?

Валентина просверлила его взглядом.

— Легко.

И через секунду Петрович был повален Валентной, второй раз за последние несколько часов, но теперь уже на кровать.

В его руках оказалась пышущая здоровьем и азартом женщина. Вот это было тело! Не то что бы Петрович был искушен в любовных утехах, но опыт кой какой имел. Таких надо было объезжать, не отходя от кассы. Петрович чётко придерживался одного правила, выведенного им давно. Никогда не отказывайся от женщины, денег и водки, неизвестно когда это будет в следующий раз. И сейчас он не собирался отказываться. Да ещё и от кого, от Вальки то! Покувыркавшись на кровати и всласть нацеловавшись с Валентиной, а точнее отдав себя . . .

на растерзание этой неистовой фурии, Петрович всё-таки предпринял попытку уединиться.

— Ко мне?

Тяжело дыша, Валентина молча кивнула. Прихватив по пути початую бутылку водки, пакет сока и пытавшуюся оправить блузку Валюху, Петрович направился к себе в номер. Успешно один раз отбив по пути, прямо в коридоре, попытку Валентины целоваться и два раза проиграв, они все же добрались до номера. Едва дверь закрылась, как Петровича подхватил ураган с кодовым названием «Валентина» (ну знаете, ураганам и мощным циклонам дают всякие там имена?) и в третий раз его повалило на спину.

Никаких тебе прелюдий, никаких тебе предварительных ласк. В минуту Валентина обнажилась сама и успешно раздела Петровича. А потом, юркнув под него, широко развела ноги. Это был момент, когда Петрович, пожалуй, первый раз в жизни не сомневался ни одной секунды. Нет, есть ещё конечно ледяшка, на счёт неё Петрович тоже никогда не сомневался ни секунды. Но тут было другое. Да и Валюха и не дала ему опомниться, схватила его за торчащий член и решительно привлекла к себе. Следующий эпитет, наверное, прозвучит как-то по-дурацки, или слишком романтично для этого повествования, но член вошёл в норку, как нож в ножны. Как там и былО.

Ох, и классная была эта Валентина. Под его руками была самая сочная баба, с которой он занимался сексом. Петрович трахался с таким удовольствием, которое затмило всю выпитую водку. Он и не успел опомниться, как весь хмель исчез, а на его место накатила такая истома и влага, что он не стеснялся стонать наравне с Валюхой. Она была хороша, рьяно подмахивая Петровичу своей шикарной задницей. А уж когда он добрался своими руками до груди с крупными сосками, Валька загудела, как тепловоз, приглашая его посильнее приласкать свои прелести. Ооо, Петрович, оценил эти арбузные груди. Они и вправду были круглыми, словно полосатые бахчевые культуры, такие же плотные. А когда Петрович их сжимал, уханье Валентины свидетельствовало — поспели.

Максимальное внимание Петровича к Валькиной груди в купе с максимальным вниманием к Валькиному передку, не заставили себя долго ждать, Валентину накрыло. Петровича едва не сбросил на пол оргазм, который не на шутку закрутил женщину в пружину, а потом раскрутил обратно. Уух, вот так горячая бабёнка! Петрович не стал давать ей время прийти в себя, посильнее прижался к мотающейся из стороны в сторону Валентине и решил позаботиться о себе, всё сильнее влетая в такую приветливую промежность. Результат не заставил себя ждать, и вскоре у Петровича заложило в ушах, а член щедро выдал в норку Валюхи всю благодарность Петровича.

Петрович не жаловал сленг нынешней молодёжи, но сейчас, лёжа рядом с Валентиной, он мог сказать только одно — вау! Будем считать, что Вова прощён.

— Валюха, ты потрясающа!

— Петрович, ты настоящий мужик!

— Надо это отметить, — Петрович спустился с кровати, — ты как, не против?

— Наливай.

Петрович скоренько натянул гостиничный халат, не хватало ещё, что бы при включённом свете засиял его синяк на заднице и включил ночник. Мда, опять — вау! В свете ночника, лежащая на кровати Валентина была ослепительна! То, что почувствовал Петрович своими руками, когда трахался с Валентиной, было полу правдой. В тусклом свете ночника, правда была вкуснее, аппетитнее и роскошнее. Пикантным дополнением к натюрморту «Спелая Валентина» была стекающая струйка его спермы по внутренней . . .

стороне бедра. Какая женщина! Вова — ты дурак! Петрович наклонился и с чувством впился в полураскрытые губы Валентины.

— Щас я.

Пока Петрович возился с накрыванием поляны, Валюха исчезла в ванне, откуда выплыла, завёрнутой в полотенце. Чёрт, ну до чего же притягательная баба. Петрович быстро разлил по рюмкам водку, извлечённую из холодильника:

— Валя, исключительно за тебя!

— А то.

Валентина опрокинула водку и закусила огурцом:

— Ммм, а здорово солёным огурчиком.

— А то.

Валентина не собиралась останавливаться и сама налила им ещё по рюмашке:

— Петрович, я от тебя сегодня не отстану.

Петровичу ни чего не оставалось делать, как рассмеяться и предложить другое:

— Неа, это я от тебя не отстану.

Валюха взвизгнула, и салютовала Петровичу новой рюмкой:

— Петрович, ты настоящий мужик.

10.

А что же Вова? А Вова решил в этот вечер не отставать от Петровича. Не в смысле переспать наконец-то со своей зазнобой, как свершилось у Петровича, а не отставать именно от Петровичам. Не понятно, ладно. Скажем подругому.

Не успели Петрович с Валюхой налить по третьей, как в номер Петровича уверенно кто-то забарабанил. Валентина вопросительно глянула на Петровича, но он и так знал. Он знал, кто стоит за дверью и мешает ему вкушать заслуженную за все сегодняшние невзгоды награду. В дверь барабанил как раз виновник всех этих печалей и покалеченной задницы.

Надо открывать, ведь не уйдёт. Тяжело вздохнув и пройдя мимо недоумевающей Вали, Петрович открыл дверь. На лице спасителя дамских сумочек краснел чёткий отпечаток женской ладошки.

— Петрович, ой, — Вова увидел развалившуюся на кровати Валентину в весьма откровенном наряде и позе, — извини Валя, я я, Петрович давай выйдем что ли. У меня, это самое

На этом самом Вова и закончил. Точнее ему не дали закончить. На стоящего в дверях Вову обрушилась подушка, а следом показалась и Наталья, продолжавшая колотить Вову, той же подушкой и руками. В довесок на Вову вылили поток из обвинений и упрёков:

— Сволочь, скотина. А мне плевать, что ты начальник, — Вова пытался отбиваться, но не очень это помогало, — подлец. Да как тебе в голову пришло. Вот тебе, вот тебе.

Петрович тупо уставился на сию картину, не понимая, что ему предпринять. Ещё его тормозила сама Наталья, которая была облачена всего лишь в тоненький кружевной пеньюар, совсем не скрывающий обнажённое тело. Хмм, а интересная она оказалась, эта Наталья. Сисек и вправду не было, тут Петрович не ошибся. А вот всё остальное было выше всяких похвал. Не, ну конечно на его вкус тоща, но в целом фигурка была очень даже ничего. Тонкая талия, наливная попка, словно яблочко, а из под пеньюара спускались красивые стройные ноги. Кстати этими красивыми ножками, Наталья как раз пыталась добавить урона своему, не состоявшемуся мужчине.

В этот самый момент и подоспела изумлённая Валентина.

— Наташенька, что с тобой? Владимир Николаевич, что произошло?

— Со мной?! Со мной ничего! А вот от этого гада сейчас ничего не останется.

Наталья исхитрилась и нанесла Вове меткий удар подушкой.

— Валя, этот всё он! Валя это всё он устроил!

Во дурак! Петрович чуть сдвинулся к двери и занял стратегически выгодную позицию для отступления вглубь своего номера. Мало ли, насколько Вова был откровенен.

— Что устроил? Да что случилось Наташ?

Тем временем у Натальи началась обычная истерика. Она ревела, глотая слёзы и слова. Но смысл был следующим. . . .

Вова, терзаемый неразделённой страстью, ничего лучше не придумал, как разыграть спектакль с помощью некоего (уфф, это от Петровича) субъекта. Результатом стало падение Натальиных бастионов, и чуть было не свершилось самое страшное, а именно предоставление телесных девичьих возможностей наглому сценаристу и обманщику.

Блин, может Вова всё-таки опьянел? А может поцелуи Натальи вскружили ему голову? Какого чёрта с ним произошло?!

Пока Петрович перебирал в голове варианты, в дело вступила Валя! В дело вступила Валя выпившая, возбуждённая недавним сексом и оскорблённая невиданным поступком. Вова был не медленно взят за грудки и прижат к стене. Ей Богу, Петровичу показалось на миг, что Вовчика сейчас просто поднимут и начнут трусить, выбивая правду! До того у Валентины был решительный вид. Стало понятно — Вове хана. Петровичу, между прочим, тоже, уж Валентина сейчас вытрусит из него всю правду. А посему Петрович не стал дожидаться развязки и мелкими шажками стал отступать в номер.

И быть Вове трупом, если бы его не спасла Наталья:

— Валечка проводи меня в номер, пожалуйста.

Валентина посмотрела на подругу и отпустила Вову, который с шумом опустился на пол:

— Пойдём, пойдём, — помогая Наталье Валентина, однако, обернулась, и зыркнув на правдолюбца, предупредила, — сиди у Петровича. Я сейчас вернусь, и мы ещё поговорим.

Не то, что Вова послушался, у Петровича самого не возникло желания, куда-либо двигаться. Так они и расстались, Валентина повела Наталью в номер Вовы, ещё бы там были все алкогольные лекарства от истерики. А Вова понуро прошагал за Петровичем в его номер.

11.

— Ты что, совсем сдурел? — Петрович вне себя, — Какого хрена ты язык распустил?

Вова молчал и кивал, со всем соглашаясь. Бес попутал, говорит, уже лёжа на Наталье, в порыве страсти в купе с идиотским приступом благородства, он поведал свой фее всю степень своей могучей любви. Как следствие последовала меткая пощечина. Дальше просто, Вова постыдно бежал к Петровичу, но как уже отмечено, был, настигнут и отомщён.

— Точно про меня ничего не сказал?

Вова отрицательно и утвердительно замахал головой. Не до конца веря в искренность Вовы, Петрович решил воспользоваться оставленными вещами Вали, она увела Наталью, как была, замотанная в полотенце.

— Сиди здесь, — Петрович собрал Валькины пожитки, — пока не позову, не суйся туда.

Шагая по коридору, Петрович здраво рассудил, что неплохо было бы быть поближе к женщинам. Пустят его, или прогонят, он не знал, но всё равно шёл.

Его долго не пускали. Петрович стучал в дверь каждую минуту, каждый раз теряя свой пыл. Хрен его знает, может, они там ножи точат, два. По одному на каждого клоуна, на Вову и Петровича. Почти собравшись восвояси, Петровичу открыли.

— О, Петрович, ты как раз вовремя, — Валентина затащила его в номер, где за столиком с рюмкой в руках сидела Наталья. Кстати так и не прикрывшая своего по сути обнажённого тела.

— Вот Натаха, — Петровича вытолкнули вперёд, — вот настоящий мужик. Не чета твоему козлу. Петрович, ты же настоящий мужик?

Ну как бы да. Настоящий. Петрович это знал. Непонятно было другое. Когда Валю так успело развести. Она была натурально пьяна. А ещё она была в его полотенце. Эхх, Вова, Вова. Сейчас бы все трахались. Вова запланировано. Петрович от души. Ну, какого рожна он язык развязал?

Здесь делать было нечего. Женщины от всего сердца . . .

бухали. Как следствие через минут двадцать, они просто уснут. Петрович засобирался к себе в номер. Надо же было Вову как то на ночлег устраивать. В его номере сегодня кровать будет занята, да и не пустят.

— Ладно, Валюш, пойду я.

Чётким и понятным жестом его остановили, развернули к себе и предъявили:

— Куда?

Куда, куда. На кудыкину гору.

— Останешься. Натаха, Петрович будет пить с нами.

Натаха только попыталась улыбнуться, блин, она тоже готовая. Елки, да когда ж они успели? Или уже были? Одним словом Петровичу не дали опомниться, как в руке у него оказалась рюмка.

— Петрович, с тебя тост.

Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но запнулся. Было с чего. Перед ним, расплылись две девы. Наталья на диванчике вальяжно развалилась, и её пеньюар позволял рассматривать её торчащие соски. А Валентина на кровати, в гостиничном полотенце, больше открывающем, чем что-либо прикрывающем. Дамы пили водку. Валюха чистую, из рюмки. Наталья смешанную с соком, из бокала. Две почти раздетые и пьяные мадмуазели ждали тоста.

— Кхм, ну что можно сказать сейчас, — Петрович кашлянул, — не все мужики сволочи. И Вовку тоже можно понять. Да, натворил. Не без этого. Однако предлагаю его простить.

Валентина вскочила. Всё, пронеслось в голове у Петровича, переборщил. Но в этот вечер звезда сияла над головой Петровича и более не над кем. Решительно подойдя к тостующему, совершенно не обращая внимание на задравшееся полотенце по самое не хочу, Валентина впилась в мужские губы:

— Наташ, он не только классный, но ещё и благородный. Петрович, сегодня пьём за тебя. На брудершафт!

Уфф, отлегло. Петрович выпил с Валентиной, следом получив долгий протяжный засос. Аж задохнулся.

— Наталья, теперь ты с Петровичем на брудершафт.

— Валечка удобно ли, я — Наталье не дали договорить, насильно поставив на ноги напротив классного и благородного Петровича.

— Натаха, ты меня уважаешь?

Бедная Натаха коротенько кивнула, сплела руки с Петровичем и бахнула рюмку чистой водки. Ломать девочку Петрович из себя не стал. Как только Наталья проглотила беленькую, он заграбастал её в объятья и крепко поцеловал.

Ему понравилось целоваться с новой женщиной. Ему вообще всё нравилось. Надо же, на пятом десятке жизни Петровичу обломился такой вечер в такой необычной компании. А делов то было всё ничего. Померзнуть лишний раз, подраться с Валькой, схлопотать по заднице, в помощь Вовин язык без костей. И вот он стоит напротив двух баб, и пьёт на брудершафт уже третий заход.

Естественно Валюха позволяла себе уже больше, чем непеременный поцелуй. Руками шарила по ширинке Петровича, и тёрлась об него грудью, с которой окончательно слезло полотенце. Алкоголь несколько остудил стеснительный настрой Натальи. Нет, она, конечно, не вела себя как подруга, и скромно опускала глаза на Валькины вольности, но не отходила и позволила Петровичу на третьем брудершафте облапать свою попу.

Как так получилось, что Петрович оказался в горизонтальном положении под Валей, он и не заметил. Разгорячённая алкоголем, а по сути готовая Валентина, хотела секса. Петрович тоже хотел. Первые минуты лобзаний с Валюхой, он ещё поглядывал в сторону Натальи, которая расположилась на диванчике, а потом плюнул. Какого чёрта, чай не маленькая, было бы невмоготу, остановила бы, или ушла б.

Пока Петрович думал о приличиях, Валентина устроила Петровичу сюрприз. Ему, конечно, приходилось испытывать на себе минет, однако, по правде сказать, не жизнь не женщины . . .

особо не баловали его этой лаской. Так что зрелище поглощения Валентной члена быстренько выкинула остатки совести, подглядывающей Натальи, и полностью завлекло всего Петровича.

Валентина попыталась было его раздеть, Петрович и сам был не против, но тут бы всплыло предательское лиловое пятно на его заднице. Потому пришлось тактично предложить приглушить свет, под вывеской «мы же не одни». Валентине было откровенно по херу, а вот Наталья услышала дипломатию и поменяла свет люстры на маленький ночник. Ободрившись наступившим интимом, Петрович решил перевернуть Валю на спинку. Но не тут было:

— Не, то ты меня драл. А сейчас я тебя буду.

А я чё, против што ли. Да ебите как хотите. Петрович раскинул руки и с удовольствием стал наблюдать, как на его насест размещается такая шикарная курочка. Валька поправила член и с уханьем, ну точно курица, опустилась. Как же красиво прыгали её сиськи! Ох и красиво же это было братцы! Петрович решил поиграть и стал ловить то один сосок, то другой. А Валька зараза раззадорила его, смочив их своей слюной. Соответственно соски стали выскальзывать из пальцев и Петровичу приходилось покрепче сжимать орешки. Ну, Валюхе это понравилось! Она как глаза закатила, да как стала подвывать! Да как впилась Петровичу своим маникюром в грудь его мужескую! Оно конечно больно было и рассердило Петровича не на шутку.

Свалив её со своего пьедестала, Петрович взобрался сверху и стал мстить. Как только мог, как только мог сильно, как только мог, широко расставив Валькины коленки, он драл эту бабу. Ну, Валюхе это понравилось! Ну как она закрутилась под Петровичем, как заёрзала, пошла одним словом в разнос. Петрович не дурак, было уже сегодня, едва не свалила

его на пол. Так что коленками упереться в задницу Вальки, покрепче обхватить бёдра и продолжать драть, драть, драть. Но долго не получилось. От вида беснующей Валентины, присутствия свидетелей, Петрович протрубив отбой, слился в промежность самой шикарной бабы, с которой он спал.

12.

Фуф, Петрович приподнялся с приходящей в себя Валюхи, надо перекурить. Совсем замотала его эта молодуха. А приподнявшись с Валентины, глаза Петровича уставились естественным образом на диванчик. В котором с расширенными, то ли от ужаса, то ли от зноя желания, то ли ещё от чего, сидела Наталья. Но сидела не просто так. Пеньюар был скомкан на стройном теле Вовиной душеньки, одна ручка прикрывала ротик, а вторая застряла между ножек. Вот такая картина маслом.

Так они и застыли, глядя друг на друга. Пока Валентина с шумом и словами «ох, и хорошо же бля» не поднялась на локти, и увидела Наталью. Однако первой заговорила именно Наталья:

— Валя, прости меня, — она судорожно пыталась привести свой гардеробчик в порядок, — ты такая счастливая, а я тут сижу, пялюсь на вас.

В подтверждении своей неуместности, Наталья лихорадочно стала натягивать на себя вещи. Выглядело это нелепо и несуразно. Кофту Наталья не могла одеть, так как не могла попасть в рукав. Колотило её не на шутку. Выбравшись из под Петровича, Валентина подошла к подруге, крепко её обняла и тремя предложениями успокоила Наталью и поставила в тупик Петровича:

— Никуда ты не пойдешь, — раздела обратно Наталью, только теперь до гола, — Щас посидим, поболтаем, выпьем, Петрович отдохнёт и сделает тебя тоже счастливой. Правда, Петрович?

Ни хрена себе, . . .

правда! Ему, конечно, понравилось, вот так трахаться считай с двумя бабами. Да и целоваться с Наташкой было сладко. НО, почти с двумя! А тут дело пахло реальным секосом и с Натальей. Петрович встряхнул головой, может ему это всё кажется. Неа, глаза окрылись, взор сфокусировался и выдал двух голых женщин. Елки палки, да Валька не шутит. Натаху она точно уломает. Сейчас вольёт в неё пару-тройку рюмок и уломает.

С ними понятно. Петрович призадумался, а сам-то он как, потянет? А и хрен с ними, будь что будет. Чего из себя тут строить.

— Девочки, давайте всё же посидим и выпьем. А потом и над правдой подумаем, лады?

13.

Как и предполагал Петрович, Наталья усердно вливала в себя алкоголь. Помощь Валентины в этом совершенно не понадобилась. Наталья откровенно трусила, попутно жутко стесняясь. Хех, оно и понятно. Сидеть вот так голой в компании обнажённой подруги, ну куда ни шло. А вот в присутствии голого мужика, тут перебор. В придачу алкоголь её не брал. Водка уходила как вода в сухую землю, ни какого эффекта.

Валентина, поддерживающая подругу, и накатывающая тост за тостом водку, была финально пьяна. Но достигла той стадии опьянения, при которой водка пилась просто так, за компанию.

Сам же Петрович старался на водку не налегать. Глядишь, и в самом деле понадобится его мужская сила, а нету её. Но все старания пошли прахом. () Через какой-то по счёту тост, подружки Наташка и Валька мирон засопели. Валюха на кровати, а Натаха, как была на диванчике. Хмыкнув, Петрович поднял на руки несостоявшуюся любовницу и положил её на кровать рядом с Валентиной. Облапав напоследок стройную фигурку Натальи, Петрович вздохнул с досады и накрыл женщин одним одеялом, спите дамы и покрепче и подольше. Завтра наступит похмелье, тяжёлое, вязкое. Но это будет завтра, а сейчас спите.

Сквозь стакан водки Петрович разглядывал спящих женщин и тихо улыбался сам себе. Какое невероятное приключение подбросила ему судьба! Отсалютовав злодейке, Петрович хлопнул всё до дна и закурил. Да, Вальку он точно не забудет уж не когда. Повезёт какому-нибудь мужику, такая баба настоящее сокровище. Лишь бы тюфяк не попался, ей нужен такой, что б в крепких руках надёжно держал. Что б под стать ей самой.

Петрович выпил ещё, потом по новой. Опьянение навалилось вместе с усталостью, словно внезапная лавина. Скоро светает и это был сигнал — пора на боковую, спать оставалось всего лишь пару-тройку часов и на поезд. Подойдя не твёрдой походкой к кровати, Петрович целомудренно чмокнул женщин в лобики. Спокойного сна, курочки.

Дверь в номер не была заперта, да и Вова не спал.

— Петрович! — навстречу вошедшему хозяину номера вскочил Вовчик, — ну как там?

— Спят. Ты прощён и полностью реабилитирован. Вали к себе. Там правда (ик), у тебя немного занято, ну, в смысле кровать. Разберёшься короче. Давай, давай.

Петрович подтолкнул к двери нерешительно топчущегося на месте Вову.

— Петрович, ну ты это

— Ик спасибо

Дверь уже закрывалась, а Вова никак не мог проститься:

— Аааа

— Ты заходи, — Петрович ещё раз икнул, — если что

14.

Петровича разбудил привычный стук колёс. Он проспал весь день. А его организм героически сражался с неминуемым похмельем после ночных похождений. Петрович занимал верхнюю полку купе, с которой и склонил голову, дабы рассмотреть своих попутчиков. Всё оказалось обычно, буднично . . .

и по-простому. В купе ехала семейная пара с упитанным сынулей лет пяти.

Мамаша, резала колбасу к обеду. Папаша читал книжку, а мелкий что-то смотрел в планшетном компьютере. Петрович откинулся на подушку в глубоких размышлениях. Ещё поспать, или пойти сходить в сортир? По нужде нужно было, но спускаться с полки совсем не хотелось. У Петровича за последние годы была самая жуткая после алкогольная болячка везде. В голове, во рту, в спине и ОСОБЕННО в заднице. Хотя боль заднице ничего общего с пьянкой не имела.

Не, не пойду, ещё посплю. Сон почти накрыл Петровича, когда из планшетника донеслись звуки и фразы знакомого каждому мультфильма. «Бог помощь», «ага, работа такая», «ты это, есть хочешь?», «ты заходи, если что». Мда, Петрович с силой захлопнул глаза и уши, допился, де жавю какое-то, всё спать!

Отзывы и комментарии